Он удобно развалился в большом кресле. Я сижу рядом на полу.   Взгляды в монитор. Там прыгает Гомер Симпсон. Время от времени мы ему улыбаемся. Мне легко и немного пусто, как всегда бывает после хорошего секса. Мыслей нет, эмоций тоже. Это один из тех нечастых моментов, когда можно полностью уйти в себя, прокрутить   время на несколько минут назад, заново переживать и смаковать, не реагировать на телефонные звонки. Мне не важно, что у него слегка дрожат руки, а у меня размазалась тушь. Не важно, что мы молчим. Не важно, что мы не любим друг друга. Или любим? Не важно… Важно, что утро наступит гораздо скорее, чем мне бы хотелось, а остальное так, несущественные мелочи. Гомер перестал прыгать. Титры. Легко и немного пусто…
— Почему ты всё время сидишь на полу?
-Не знаю…Мне удобно. Тебя это раздражает?
-Мне всё равно.
Вот оно. Ему всё равно. Как я сижу, о чём я думаю, что там у меня внутри   рвётся, спереди или сзади. Ему просто неинтересно. Настроение портится. В руках появляется сигарета. Не то, чтобы курить хочется, просто я знаю, что ему это не нравится. Это моя маленькая бессмысленная месть за его равнодушие. Под его недовольным взглядом иду на балкон.
Двор живёт своей особенной размеренной жизнью. В песочнице   дети лепят куличи, на качелях сидят влюблённые парочки, подъезжают и отъезжают машины, загорается свет в окнах. Этот двор кажется мне другим миром, светлым, спокойным, добрым. Возможно всё дело в грибке над песочницей: во дворе моего детства был точно такой же, а мир детства не может быть злым. Я люблю приходить в этот двор, когда знаю, что его   нет дома, люблю сидеть на качелях, читать книжку или придумывать свои истории. Я успеваю выкурить пол сигареты до его прихода. Так и знала, что тоже захочет. Пара ничего не значащих фраз и новый виток молчания. Нам очень комфортно вот так молчать вдвоём. Говорят, это хороший признак. Хотя боюсь, что молчим мы от этого проклятого всё равно. Как будто мы играем в игру: ты сложный, я тоже, ты вещь в себе, я тоже непростая почти кантовская штучка, в тебе   бурлит, а у меня уже через край, ты разбиваешься, а я тоже над пропастью. Молчанье – такая же важная часть этой игры, как и наши умные разговоры обо всём на свете. Интересно, по каким дорожкам люди идут друг к другу? Кто   и как прокладывает эти маршруты? Мы очень разные, и у нас изначально не было шансов на встречу. Мы очень похожи, и эта встреча была предопределена. Горшок нашёл крышку. А дальше всё было, как в сказке – горшочек, вари! И полились реки из таких вот странных вечеров, красивых слов, ярких оргазмов, взлётов и падений. Странно, нам редко было хорошо вместе, зато сколько раз мы делили напополам наше плохо. Может быть, поэтому мы так часто молчим, потому что научились понимать без слов, чувствовать кожей, видеть сны? Да нет, всё гораздо проще, мы молчим, потому что всё равно.
— Почему ты со мной общаешься? Ведь я невозможный.
— Потому что я люблю тебя. А почему ты общаешься со мной? Я невозможна не меньше.
— Потому что ты – часть моей жизни.
Часть его   жизни. Как звонок будильника, как горячий кофе, как дорога из дома на работу и обратно. Как привычка курить и смешно морщить нос. Как фильмы в памяти его компьютера… Сегодня они есть, а завтра кто-то нажмёт на delete. А чем я-то лучше? Я могу не позавтракать с утра, но не могу не поговорить с ним. Пища духовная, пища телесная, вот что такое он для меня. Он наполняет меня собой даже тогда, когда его нет рядом. И пусть ему тысячу раз всё равно, главное, что я встретила равного. Он – отражение луны в воде, моё отражение, моя тёмная половина, оборотная сторона моего эгоизма, мой козырный туз. А я… Я – часть его жизни.Мы опять в комнате, и опять он в кресле, я на полу, между нами Гомер Симпсон, а также неуверенность, страхи и желания. Не так уж он ко мне равнодушен. Не так уж я обезумела. Придвигаюсь чуть ближе, наклоняю вниз голову… Краем глаза ещё успеваю отметить появление на экране Мардж Симпсон. Это тоже тот случай, когда горшок нашёл свою крышку.   В конце концов, мы же оба непростые, даже странные. А любовь… Да может и правда нет её, а есть только то, что мы даём друг другу и берём друг у друга. Невозможно думать, когда он делает так, и вот так, и тем более так…