Приятно с утра получать подарки. Тем более такие ))

Всё-таки они это сделали )) Ради такого хоккея можно было и ночь не поспать ))

Читаем, гордимся и ждём, что же дальше будет )

Эротическая легенда, иконя стиля и одна из самых любимых «приёмных дочерей Франции» — Джейн Биркин.

Песни с её исполнением были табу  в Испании, Швеции, Бразилии и Великобритании. В её честь назвали самую дорогую в мире сумку. У неё трое детей от разных мужчин. Ей за пятьдесят, но разве время властно над женщиной, если её имя – Джейн Биркин? Она вне времени. Вне моды. Вне стилей.

Наверное, история любви Джейн и Сержа Гинсбура — одна из самых красивых историй любви ХХ века. Она в откровенных даже по сегодняшним меркам фотографиях, в чувственных песнях, в сложенных легендах.

Их песня «Je T'Aime… Moi Non Plus» («Я тебя люблю… и я тебя нет») и сегодня сводит с ума своей неприкрытой чувственностью.

Песня была написана специально для Бриджит Бордо, бывшей любовницы Гинсбура, но она отказалась исполнять — даже для нее она звучала слишком откровенно. Пронизанный эротикой текст, в котором вещи назывались своими именами, недвусмысленный шепот и страстные вздохи – это был шок. А Биркин спела. И стала легендой.

Джейн — грустная, таинственная и утончённая, а через пять минут — решительная, незаивисимая, в чем-то вульгарная, скользящая по тонкой грани между эротизмом и пошлостью.

За свою карьеру Джейн успела выпустить более 10 альбомов и сняться в более чем 50 фильмах. В 2004-м году Биркин записала альбом дуэтов «Rendez-Vous», куда вошли как известные хиты, так и новые номера, написанные специально для нее Брайаном Молко, Бетт Гиббонс, Брайаном Ферри, Ману Чао и другими популярными музыкантами. Этот альбом критики назвали одной из лучших записей Джейн Биркин за всю ее карьеру.

Брак Генсбура и Биркин продлился 12 лет и закончился бурным разрывом. Но творческий союз композитора и его музы продолжался до самой его смерти  в 1991 году. Дочь Джейн и Сержа Шарлотта стала известной актрисой.

Незадолго до разрыва с Генсбуром Джейн снимается в «Блудной дочери» Жака Дуайона, который влюбляется в актрису, как мальчишка. От этого союза у Биркин рождается третья дочь Лу.

Последние 30 лет Джейн живет в Париже, на левом берегу Сены, но несколько месяцев в году она проводит в своем доме на берегу моря во французской провинции Бретань. Она очень деятельный человек: никогда не сидит на месте и постоянно занята музыкальными, театральными или кинопроектами. Она с благоговением относится к памяти Сержа Гензбура и их любви длиною в жизнь.

Сегодня закрыли мой любимый книжный магазин. Когда-то я зависала там часами. Книги — моя слабость. Трогать их, нюхать, шелестеть сраницами, выбирая ту самую. Хотя нет, те самые, потому что я их глотаю. Сегодня я стала обладательницей собрания сочинений Бродского. 80 % скидки на то, от чего мурашки по спине и скулы сводит. Последний раз читала эти стихи больше года назад, когда расставалась с любимым человеком. И вот сегодня… Глажу страницы, вспоминаю, почти плачу.

***

Мы незримы будем, чтоб снова
в ночь играть, а потом искать
в голубом явлении слова
ненадежную благодать.

До того ли звук осторожен?
Для того ли имен драже?
Существуем по милости Божьей
вопреки словесам ворожей.

И светлей неоржавленной стали
мимолетный овал волны.
Мы вольны различать детали,
мы речной тишины полны.

Пусть не стали старше и строже
и живем на ребре реки,
мы покорны милости Божьей
крутизне дождей вопреки.

Молитва, заговор, аутотренинг...

А говорят, что люди не летают как птицы. Врут )) Вот бесстрашный швейцарец Ив Росси взял и полетел. И не побоялся «подпалить» крылышки. Читаем, смотрим, завидуем ))

Навеяно постом Жизнелюба о взаимной любви. Это просто к вопросу о том, что она — далеко не все. Или все. Сама путаюсь в показаниях. Было? Было. Но больше не хочется.

…Тёплый майский вечер. Сумерки. Мы сидим на балконе и молчим. Между нами недопитая бутылка вина и пропасть. Ты меня уже не любишь, я тебя ещё не люблю. У меня затекла нога. Ты отгоняешь комаров. Я не знаю, что это: романтика или глупость. За то, что всё-таки романтика, говорят бокалы в наших руках, темнеющее небо и пока ещё лениво проскальзывающие искорки желания. Аргумент в пользу глупости один, зато весомый — мы делим этот вечер на двоих. У нас не было прошлого, не будет будущего, да и настоящего, если подумать, тоже нет. Ты подливаешь мне вина, я улыбаюсь: мол, спасибо. Хрусталь о хрусталь, нежный перезвон эхом разносится по двору. Интересно, за что ты пьёшь? Лично я — за волшебство. Вот зажигается свет в одном окне, вот в другом, третьем, седьмом. Через полчаса наши окна остаются единственными тёмными квадратами среди всеобщей иллюминации. Я чувствую, что пьяна, но останавливаться не вижу смысла. Пока ты идёшь на кухню доставать из холодильника вторую бутылку, я перегибаюсь через балкон и внимательно смотрю на землю. Куча окурков, бумажек и использованных резинок. Очень познавательно. Интересно, какой процент этого мусора твой? Или ты, как культурный мальчик, выросший в интеллигентной семье, не гадишь под свои окна? Я начинаю представлять тебя маленьким мальчиком, в синих шортах и майке, на которой нарисован хитро подмигивающий заяц из «Ну, погоди», но мысль не успевает сформироваться в моей уставшей голове, и уже не заяц, а ты подмигиваешь мне, протягивая бокал и сигарету.

Становится холодно, и ты передвигаешь свою табуретку поближе к моей, прижимаешься ко мне, надеясь согреться. Вдруг нашу тишину разрывает визг сигнализации чёрного логана. Из подъезда выбегает хозяин — изрядно подвыпивший мужик, с бордовой мордой и девятимесячным пузом. Он придурковато бегает вокруг своего сокровища, а убедившись, что всё в порядке, поглаживает машину по бамперу и выдаёт сакраментальное: «Во, бля, нихуя себе ». Мы не выдерживаем и начинаем хохотать. Мужик задирает голову, пытаясь определить источник смеха и по возможности с ним разобраться. В том, что разборка им всё-таки планируется, я не сомневаюсь, ибо желание начистить кому-нибудь рожу обычно появляется как раз после пяти-шести баночек пива, а мужик, насколько я могу судить по его степени его бордовости, выпил банок восемь. Мы реагируем мгновенно и падаем на деревянный пол балкона. Ты зажимаешь мне рот рукой, и дальше мы смеёмся беззвучно. Через пару минут, осмелев, выглядываем на свет божий. Мужик мочится на клумбу рядом со своим логаном. Я шепчу: «И как он не боится попасть на колёса?» Приступ смеха начинается заново и мы опять сидим на корточках на полу. Хлопает дверь, видимо, сосед облегчил душу и убрался восвояси. Но нам уже не до этого, мы целуемся, кусаемся, твоя рука ложится на моё бедро, я расстёгиваю молнию на твоих джинсах.
Я хочу тебя так сильно, что перехватывает дыхание. Ты срываешь с меня платье и начинаешь целовать шею, плечи, грудь, руки. Когда твои губы смыкаются вокруг моего соска, я испытываю первый за эту ночь оргазм. Отстраняюсь и пристально вглядываюсь в твоё лицо. Я вижу ярко синие глаза, под которыми разбегается паутинка морщин. Не знаю почему, но их выражение меня успокаивает. Я опускаю голову вниз и практически сразу раздаётся твой стон. Медленно, быстро, нежно, страстно, и снова медленно… На балконе становится тесно, и мы переползаем в комнату. Перед тем, как сознание окончательно отключается, я успеваю подумать о том, что ободрала колени о ковёр, но мне уже глубоко плевать. Сверху и снизу, спереди и сзади… О да, да, ДА, чёрт возьми!!! В этом мире не осталось ничего кроме пульсирующего удовольствия, которое тёплой волной разливается по телу. Ты кончаешь через несколько мгновений. Уфф…
На негнущихся ногах иду в душ. Прохладная вода немного отрезвляет. Гель для душа пахнет морем и дождём. Боже, пошли нам дождь этой сумасшедшей ночью, пожалуйста! Я уже не понимаю, где вода, а где слёзы, и вообще не понимаю, почему реву, почему хочется тереть кожу мочалкой изо всех сил, почему хочется отправиться вслед за водой в сточное отверстие. Хотя нет, понимаю. Я уже люблю тебя, и мне предстоит для начала освоиться с этой мыслью, а потом убить её. Убивать буду медленно, используя испанские сапоги и раскалённое железо. Выхожу из ванной. Ты вернулся на балкон, куришь и пишешь кому-то смс. Я сажусь рядом и наливаю нам ещё вина. Руки дрожат, несколько капель попадает мне на коленку, которая моментально реагирует жжением. Ты слизываешь вино, и шепчешь что-то милое в духе «у кошки боли, у собаки боли, а у моей девочки не боли ». Луна заливает серебром этот город, нас с тобой, наши тела и души. Откуда-то доносится песня про белые розы. Ну да, куда же без этого шлягера всех времён и народов! Видимо голос Юры Шатунова действует тебе на нервы ещё больше, чем мне, потому что ты резко тушишь сигарету и уходишь в комнату. Не шевелюсь, жду. Ты включаешь музыку. Никогда не любила джаз, это плохой знак, ну да какая теперь уже разница? Мы непринуждённо болтаем, обсуждаем общих знакомых и ипотечный кризис, разразившийся в штатах, чемпионат мира по хоккею и книжку Тони Парсонса. Постепенно слова подбираются менее тщательно, а откровенность стремится к абсолютному значению. Мы выкладываем друг другу всё то, что не давало нормально жить, легко дышать, беспечно мечтать. Мы выворачиваем души друг перед другом, не задумываясь о том, что их изнанка может оказаться не то что непривлекательной, а отталкивающей. Всё равно.

В какой-то момент я понимаю, что это наша последняя ночь, что больше никогда мы не будем вот так сидеть и вести немного абсурдные, только нам одним понятные диалоги. Ещё я понимаю, что после всех этих слов мы вряд ли сможем сказать друг другу ещё что-то. Когда выкладываешь самое сокровенное, опускаться до уровня «приветкакделауменятожевсёнормально » бессмысленно. Это как делать свежевыжатый сок: берёшь яркий оранжевый апельсин, чистишь его, а потом выжимаешь до последней капли. Всё, интерес к апельсину потерян, он больше не нужен и отправляется в пакет с мусором. Почему-то не больно, эмоций во мне сейчас не больше, чем в табуретке. Заканчивается вино, заканчивается ночь. Рассвет. Каждый думает о своём. Последняя на сегодня сигарета. Ты собираешь пустые бутылки и бокалы, я мою пепельницу. Засыпаем мы мгновенно. Мне снится хитрый заяц из «Ну, погоди ». Он подмигивает мне и манит пальчиком. Я покорно за ним иду…

Я далеко не поклонница Эда Шульжевского… но, блин, всё равно приятно )) Самое актуальное пожелание на свете.

Когда-то я написала эту сказку для дочери подруги. Она длинная и очень личная… Но сегодня именно такое настроение. Хочется плакать и перечитывать сказки.

Далеко – далеко, на самом краю земли, там, где небо особенно синее, а звёзды особенно яркие, высоко в горах спряталось волшебное королевство. Оно было таким маленьким, что его можно было обойти кругом за несколько часов. От главной площади разбегались весёлыми ручейками улочки и переулки, пестрели красные черепичные крыши и зелёные заборы, развевались на ветру белоснежные занавески. Если бы вы начали свой путь от королевского замка, миновали шумный городской рынок, прошли по самой длинной улице, то вы бы оказались на лесной опушке, перед небольшим домиком, увитым плющом, с трубой, похожей на старый сапог и кораблём-флюгером. В этом домике жил Гюнтер Шавхенбахерг, самый волшебный человек волшебного королевства. Каждое утро, ещё до того, как пропоют первые петухи, Гюнтер повязывал на шею тёплый шарф, натягивал на голову голубой колпак, расшитый серебряными бубенчиками, закидывал за плечо большой мешок и выходил на улицу. До того, как первый солнечный луч коснётся земли, Гюнтер должен был успеть посыпать каждую крышу королевства звёздной пылью. Он запускал руку в свой мешок, доставал пригоршню пыли, ненадолго задумывался, а потом дул на свою ладонь. Звёздная пыль поднимала небольшой вихрь, а потом радостью оседала на крышах, на деревьях, залетала в окна. Гюнтер не пропускал ни одного дома, и никогда не жалел радости. Башни королевского дворца он посыпал своей удивительной пылью последними, и всегда следил за тем, чтобы в окно прекрасной принцессы влетело как можно больше радости. С первыми солнечными лучами в волшебном королевстве начинала кипеть жизнь. На площадь перед дворцом стекались торговцы и хозяйки с огромными корзинами, лаяли собаки, пели птицы, воздух наполняли ароматы горячего шоколада и свежей выпечки. Уставший, но довольный собой, Гюнтер возвращался домой через всю эту суматоху, бубенчики на его колпаке напевали весёлую мелодию, а деревянные башмаки бодро стучали по мостовой. Жители волшебного королевства любили Гюнтера, поэтому он не мог пройти и двух шагов без того, чтобы кто-нибудь не похлопал его по плечу, не предложил попробовать самые свежие овощи или выпить самый вкусный на свете шоколад. Хозяйки в накрахмаленных чепцах и белых фартуках улыбались Гюнтеру и приглашали его отобедать у них, мужчины предлагали пропустить вечером по кружке-другой пива, дети звали его посмотреть на щенков и кроликов. Ах, дорогой Гюнтер, вы непременно должны сегодня прийти к нам на обед… Вы не поверите, какой красавицей стала Марта… Сегодня у нас ваш любимый ежевичный пирог… Хорошо вчера посидели, пиво у Ганса очень доброе… Гюнтер раскланивался, улыбался, обещал непременно быть, или вежливо извинялся. Он спешил домой, чтобы вздремнуть несколько часов до обеда, а потом снова окунуться с головой в бурную жизнь маленького королевства. Домик Гюнтера стоял на лесной опушке. Маленький, уютный, выкрашенный в жёлтый цвет он радовал глаз и вызывал улыбку. Однако, жители маленького королевства редко заходили в гости к Гюнтеру, боясь нарушить волшебство, которое там творилось. Хозяйкой дома была Мамаша Пивная Кружка. Она следила за тем, чтобы в очаге потрескивал огонь, в котелке варился вкусный бульон, а на чугунной сковороде поджаривались сочные колбаски. Мамаша Пивная Кружка всё время воевала с этими танцующими колбасками: они никак не хотели спокойно лежать, подпрыгивали, играли с каплями масла, путали местами соль и сахар, а один раз осмелели настолько, что спрятали крышку от котелка. Гюнтер только смеялся над проделками колбасок, а Мамаша Пивная Кружка недовольно пыхтела: еле-еле приготовишь одни, а другие ничуть не лучше, всё туда же. Зато все остальные обитатели домика беспрекословно слушались хозяйку: чашки сами прыгали в мыльную воду, щётки сами чистили, ножи сами резали, подушки сами взбивались. За несколько минут до возвращения Гюнтера во дворе начинала лаять собака. Тогда Мамаша Пивная Кружка распахивала все окна и начинала накрывать на стол. Она очень любила Гюнтера, и он отвечал ей тем же. После обеда Гюнтер удобно устраивался у очага в кресле-качалке, прятал нос в тёплый плед, мечтал и постепенно засыпал. Именно из его фантазий и снов возникала та самая звёздная пыль, которая дарила радость всему королевству. Гюнтеру снились самые разные сны: далёкие страны, тёплые моря, прекрасная принцесса, Рождество. Ведь что такое радость? Это лишь наши сбывшиеся желания. По вечерам к Гюнтеру часто приходил его лучший друг Трубочист. Они долго разговаривали, играли в шахматы, пили вино, а иногда Гюнтер доставал скрипку и играл для своего друга прекрасные мелодии. Часто Гюнтер рассказывал Трубочисту о том, что видел во сне, описывал шум прибоя, сияние снега, корабли с белыми парусами и далёкие страны. Иногда друзья просто молча сидели, курили трубки и провожали взглядом солнце. В другие вечера они спускались в город, чтобы поводить на площади хороводы, или посидеть в пивной у Ганса, или просто побродить по улицам, насладиться радостью, которой так много было в маленьком королевстве. Наступила зима. Снег засыпал маленькое королевство, посеребрил деревья и дома. Гюнтеру приходилось вставать ещё раньше, ведь пробираться через сугробы было тяжело. Но мороз делал его мечты прозрачнее, звёздную пыль ярче, радость светлее. Приближалось Рождество. По вечерам Гюнтер и Трубочист ходили на каток около королевского дворца. После весёлого катанья они вели долгие беседы с королём, который часто спрашивал у друзей совета. Правда, говорил больше Трубочист, а Гюнтер любовался прекрасной принцессой, которую кружил вихрь придворных дам и кавалеров. В последнее время в мечтах Гюнтера стали всё чаще появляться эти тёмные локоны, голубые глаза, звонкий серебристый смех. Скоро дворец, площадь и дома украсили флажки, гирлянды и ветки омелы, из церкви доносились звуки праздничных гимнов. Между игрой в снежки и катанием на санках дети спорили о том, кто же приносит им подарки: Гюнтер Швахенбахерг или Санта, а взрослые подмигивали друг другу и ни за что не хотели раскрывать этот секрет. До Рождества оставалась неделя. То утро ничем не отличалось от других. Гюнтер проснулся задолго до рассвета, тихо, чтобы не разбудить Мамашу Пивную Кружку, пробрался в коридор, надел шубу, тёплые сапоги, колпак, взял мешок и вышел на улицу. До первого дома было минут десять ходьбы, и всё это время Гюнтер напевал любимую песенку, смотрел на то, как гаснут звёзды, и искал глазами шпиль королевского дворца. Он лихо съехал с горки и оказался как раз перед забором первого на его пути дома. Гюнтер привычно запустил руку в мешок, а потом тихонько вскрикнул. Он залез в мешок ещё раз, и ещё… Мешок был пуст. В нём не оказалось ни щепотки звёздной пыли. Бубенчики на колпаке Гюнтера перестали звенеть, собака, которую он взял с собой, перестала лаять, даже мороз перестал потрескивать. Гюнтер стоял в тишине, беспомощно моргая и тряся бесполезный теперь мешок. Звёздной пыли больше не было, а значит, сегодня он не сможет принести жителям своего королевства радость. Гюнтер медленно побрёл домой, размышляя над тем, что же такое случилось. Мамаша Пивная Кружка сразу же поняла, что случилось что-то страшная. Она не стала задавать вопросов, просто поставила перед Гюнтером чашку горячего ягодного чая, закутала его в плед и оставила одного. Позже на кухне серебряные бубенчики с колпака Гюнтера рассказали ей, что исчезла звёздная пыль. А Гюнтер тем временем качался в кресле, смотрел на огонь, и пытался понять, что же произошло. Он закрыл глаза и попробовал вызвать свою самую любимую мечту о далёкой южной стране, о солёном морском ветре, о белом паруснике. Ничего не получилось. Гюнтер пробовал снова и снова, но перед его глазами всё также был лишь огонь в его камине. А ведь ещё вчера он рассказывал Трубочисту о том, как это прекрасно выходить в море и узнавать от чаек, что творится в мире… Он не может оставить своё любимое королевство без радости. Что же будет с королём, с принцессой, с Трубочистом, со всеми этими милыми людьми, которые так любят его? Что будет с ним самим? Ведь единственное, что он мог делать – это мечтать. Ответ пришёл сам собою. Надо отправляться в путь, к морскому берегу, где вместо песка звёздная пыль. Гюнтер много раз бывал там в своих мечтах, и не сомневался, что сумеет найти дорогу. Но надо было торопиться. У него есть неделя до Рождества и ещё несколько дней до Нового года. Всё это время в воздухе будет много радости, и никто не заподозрит неладное. Только бы успеть! Гюнтер решительно встал с кресла и начал собираться в дорогу. Мамаша Пивная Кружка очень хотела отправиться в путешествие вместе с Гюнтером. Она не могла представить, как её мальчик окажется один, ведь в дороге его могут подстерегать опасности. Гюнтер с трудом отговорил её, ведь нельзя оставлять без присмотра их уютный домик, мало ли как расшалятся в отсутствие хозяйки танцующие колбаски, да и Трубочисту надо будет объяснить, куда он пропал. Скрепя сердце, Мамаша Пивная Кружка признала правоту Гюнтера. Зато танцующие колбаски вызвались проводить его до границ королевства. Гюнтер шёл по родным для него местам, и его душа готова была разорваться от боли. Гюнтер шёл по знакомым кривым улочкам, оставлял позади себя дома, про обитателей которых он знал всё, даже то, что им снится по носам. Когда он спустился к королевскому дворцу, уже рассвело. Гюнтер ненадолго остановился возле окон прекрасной принцессы, тяжело вздохнул и пошёл дальше. Он ни разу не оглянулся назад. Наконец Гюнтер вышел к горам, за которыми кончалось маленькое королевство, и начиналась неизвестность. Даже танцующие колбаски, провожавшие Гюнтера, притихли и замерли. Гюнтер отослал их домой, ещё раз наказав заботиться о Мамаше Пивной кружке и следить за порядком в домике. Колбаски неохотно побрели назад, а Гюнтер начал подниматься в горы по узкой тропинке. Поднявшись на горную вершину, Гюнтер замер. Под его ногами лежал огромный и удивительный мир, мир о котором он ничего не знал, лишь иногда заглядывал в него в мечтах. В какой-то момент Гюнтеру захотелось бросить всё и окунуться с головой в полную приключений жизнь большого мира. Но он не мог бросить жителей маленького королевства, не мог обречь их на вечную печаль. И как только Гюнтер подумал об этом, на него налетел порыв ветра. Ветер подхватил Гюнтера, закружил его в неистовом вихре, поднял к облакам. С высоты птичьего полёта Гюнтер видел реки и поля, песок и снег, огни больших городов и маленькие деревушки. Он видел красивых женщин и сильных мужчин, правителей и философов, поэтов и нищих. За несколько мгновений Гюнтер познал все тайны огромного мира, заглянул в самые тёмные его уголки и в самые светлые его места. Ветер показал Гюнтеру, что такое настоящая любовь и настоящие страдания, что такое детский смех и слёзы старости, что такое смерть и что такое вечная жизнь. И в тот момент, когда Гюнтер решил, что проник во все тайны мироздания, его ослепила яркая вспышка света. Серебряные бубенчики на его колпаке запели красивую мелодию, а сам Гюнтер начал падать вниз. Он очнулся от того, что ощутил знакомый запах солнца, воды и соли. Гюнтер открыл глаза и увидел жёлтый песок, бескрайнее море, коралловые рифы и корабль с белыми парусами. Ветер ласково шепнул ему: «Узнал?» Конечно же он узнал! В этом месте он бывал тысячи раз, об этом месте он с упоением рассказывал своему другу Трубочисту, в это место он хотел когда-нибудь отвезти прекрасную принцессу. Гюнтер был в Стране сбывшихся желаний. Он набрал пригоршню песка и пропустил его сквозь пальцы. И действительно, песок оказался звёздной пылью, радостью, которой он посыпал крыши домов жителей маленького королевства. Гюнтер счастливо засмеялся. И ему вторил серебристый звон бубенчиков. Солнце зажгло в синих глазах Гюнтера золотые искорки, ветер трепал его светлые волосы, море омывало уставшие ноги, радость переполняла всё его существо. А потом Гюнтер услышал пение. Красивый высокий голос пел песню о любви. Очарованный, Гюнтер пошёл на поиски певицы, а когда он нашёл её, то замер от восторга. Русалка допела песню и, взмахнув хвостом, нырнула в море, но лишь затем, чтобы вынырнуть через мгновение в сопровождении своих подруг. Русалки протягивали к Гюнтеру руки, приглашая присоединиться к их весёлым играм. Гюнтер скинул одежду, и тут же его подхватила волна. Русалки окружили Гюнтера, вовлекли его в свои игры, в свои танцы, в свои песни. Гюнтер не знал, сколько минут, часов, а может быть и дней длился этот восторг, упоение счастьем, солнцем, красотой. Наконец, русалки отнесли уставшего Гюнтера на берег, самая старшая из них нежно поцеловала его в солёные от морской воды губы, прошептала что-то на своём русалочьем языке, и глаза Гюнтера сомкнул сон. Когда Гюнтер проснулся, он не сразу понял, где он, а вспомнив, и обрадовался и ужаснулся. Как он мог быть таким безответственным и забыть про своё маленькое королевство! Он ведь потерял счёт времени, а его так мало, и оно так дорого! Он должен как можно скорее возвращаться домой, где он так нужен. Гюнтер оделся, взял свой мешок и принялся наполнять его звёздной пылью, которой было так много в Стране сбывшихся желаний. Он набил звёздной пылью не только мешок, но и карманы, и даже колпак с серебряными бубенчиками. А потом он стал ждать ветра, который отнёс бы его в маленькое королевство. Очень долго Гюнтер простоял на морском берегу, и вот, когда солнце уже стало садиться, окрашивая всё в розовый цвет, он понял, что у него есть только один способ вернуться домой. В это мгновение сердце Гюнтера мучительно сжалось, а с губ сорвался горестный крик. Гюнтер не знал, откуда пришло это понимание, но он был уверен в том, что другого пути не было. И тут же появился ветер, который прошелестел: «Растворись! Исчезни! Превратись в звёздную пыль! Стань радостью! Только так ты и сможешь вернуться в маленькое волшебное королевство…» Гюнтер заплакал, а вслед за ним заплакали русалки, серебряные бубенчики, небо и море. А за много тысяч километров от Страны сбывшихся желаний разбилась вдребезги Мамаша Пивная Кружка. Гюнтер увидел это так же отчётливо, как будто бы он сам в этот момент был в своём домике. И тогда он закрыл глаза, протянул руки навстречу ветру и подчинился своей судьбе. Последним, что видел Гюнтер, был белоснежный парус, да ещё мелькнуло воспоминание об улыбке прекрасной принцессы. «Для тебя…» -успел прошептать Гюнтер, а затем он стал звёздной пылью. Той ночью в маленьком королевстве на крыши домов выпало так много звёздной пыли, что казалось, радость навечно поселилась в этих краях. Исчезли болезни и горести, ревность и обиды, обман и предательство. Жители маленького королевства ещё никогда так весело не встречали Рождество, никогда так не верили в чудеса, никогда им не было так хорошо. Среди всеобщего праздника никто так и не заметил исчезновения Гюнтера. Жители маленького королевства были так счастливы, что совсем забыли про него. Прошли годы. В маленьком волшебном королевстве всё так же царила радость, а над крышами домов летала звёздная пыль. И только Трубочист каждую ночь приходил на лесную опушку к заброшенному домику, долго смотрел на луну, на звёзды и играл на скрипке грустные мелодии. Да ещё прекрасная принцесса иногда просыпалась по ночам от непонятных тревожных снов. Изредка по её щекам даже катились слезинки. Но всё-таки нигде на Земле люди не были счастливы так, как в маленьком волшебном королевстве.

 

Иногда так бывает, хто хочется нежности. Просто до слез и до крика. А взять ее негде. И чтобы заполнить пустоту, я начинаю пролистывать свою волшебную папочку с рисунками Евгении Гапчинской. Они постерами висят на стенах в моем офисе, мигают аватарками вконтакте, светятся на экранах рабочих столов телефонов и компьютеров. Гапчинская точно волшебница!

Так что ловите нежность. Хаотичную, непредсказуемую, почти случайную. Сегодня её у меня слишком много )

Ну вот ) Как будто окно в сказку приоткрылось ))