Когда мне было 17, я узнала, как это, когда не можешь вздохнуть. Как будто воздуха больше нет, а ты как рыба на песке, только и можешь, что беспомощно открывать рот.
Мне было 14, ему 16. Мы думали, что это навсегда. Мы знали, что у нас будет трое детей, которым мы по очереди будем читать на ночь «Маленького принца». Мы беспомощно и неумело занимались сексом, но что самое странное, получали от этого кайф. Мы забивали один косяк на двоих. Мы… Мы просто были.
Он уехал учиться в другой город. Два года мы встречались только по выходным. Он подарил мне сотовый, что тогда было редкостью — у меня не было городского телефона. С интернетом тоже было не особо. Да что там, появление в нашем городе MTV казалось вершиной прогресса. Я научилась жарить котлеты и запекать его любимое мясо по-французски. Я начала пить противозачаточные, потому что презерватив мешал чувствовать его. Я ждала два года и дождалась.
Конечно же, я поехала поступать в Челябинск, не обращая внимания на крики родителей и учителей о Питере. Конечно же, мы стали жить вместе. Конечно же, я стала мечтать о фате и белом платье. Конечно же, все ждали, когда мы подадим заявление. Но… любовная лодка… Дальше сами знаете.
Я так и не поняла, когда появилась Даша. Просто она вдруг стала частью нашей жизни. В Челябинске ли, куда она часто приезжала на выходные, подруга, ну как не пустить переночевать. В нашем ли городе, где любимый пропадал все чаще, бормоча мне что-то про работу. Стоит ли продолжать, что я перестала слышать «Люблю», что секс свёлся к тому, что он великодушно позволял сделать себе минет, что я, пытаясь докопаться до сути, превратилась в электропилу?
Я не верила, даже когда мама рассказывала мне, что ее подруга встретила его папу (ну да, город у нас такой, на одном конце пукнул, на втором пахнет), а на вопрос о свадьбе Кости и Кати он недоумённо пожал плечами, мол, они ж расстались, у Кости теперь Даша. Я не верила, даже когда подруги рассказывали, что она остаётся у него ночевать. Я не верила даже учителям, которые живописно описывали его появление на её выпускном с букетом роз.
Как-то я ехала в Че на самой ранней электричке. В вагоне встретила его друга, который начал что-то говорить, потом в рассказе промелькнули слова «Костя и Даша». Наверное, что-то такое мелькнуло в моих глазах, что заставило его остановиться. Я не закатила истерику, нет. Я просто окаменела и начала задыхаться. Он спросил: «Ну а разве вы не расстались?» Я ответила, да, конечно, но мне всё равно неприятно, и расскажи-ка мне, как всё было. Он рассказал. Я почти умерла.
Я плохо помню, как доехала до дома. Следующее воспоминание того дня, как я лежу на диване, пьяная до безобразия, а лучшая подруга гладит мою руку. Мне было 17. Я ещё не знала, что жизнь жестока, а мальчики изменяют девочкам. Отходила долго. Около года. Потом вляпалась в очередное разачарование. Ну да не суть.
Когда я спросила у Кости, почему он мне не рассказал сразу, почему я не заслужила правды, то получила изумительный ответ: «Я не мог сделать тебе больно. Я боялся». На это я пожала плечами и назвала его трусом. Но урок запомнила. С тех пор не вру никогда. И не люблю, когда врут мне. Какой бы горькой не была пилюля, предпочитаю глотать сразу. Мои последние отношения довели правду до абсурда. Я всегда знала, с кем он мне изменяет. В спорах Хауса и Уилсона я всегда на стороне Хауса. Меня считают сволочью, но мне так проще.
Сегодня мне 24. Далеко ли я ушла от себя же семнадцатилетней? Не знаю. Но сегодня мне снова сложно дышать. Почти невозможно. Мне опять побоялись сделать больно. Я выкурила уже 2 пачки сигарет и хочу ещё. Я включу «Завтрак у Тиффани» и повешу в шкаф очередное новое платье. Я не заплачу. А завтра научусь дышать заново.
